Виктор Суворов - Контроль [Новое издание, дополненное и переработанное]

Тогда вопрос: кого же поставить на контроль качества прохождения звуковых сигналов? Товарищей из НКВД? Нельзя. Их самих слушать надо. Армейских командиров? И этих нельзя. Наслушаются тайн и знанием воспользуются для захвата власти.

Надо было поставить таких людей, которые не воспользуются. Которые сами по себе силы не представляют. Девчонок молодых. Лучше всего — без родственников, без знакомых, без друзей. Лучше всего — с подпорченными биографиями. Чтобы в случае чего…

Девчонок и для охраны использовать неплохо. Есть ситуации, когда выгодно выкатить на улицы Москвы пятибашенные танки Т-35 Пятой тяжелой танковой бригады и выпустить на просторы московских площадей полки Первой Московской пролетарской стрелковой дивизии. Но есть ситуации, когда лучше пустить на московские улицы стайки смеющихся девчонок. У которых руки к убийству привычны.

Это тоже сила, но невидимая.

С точки зрения интересов мировой революции люди делятся на две основные категории: на тех, кого надо резать, и тех, кого пока не надо.

Скоро грянет мировая революция, и знать надо, кто есть кто. Чтобы всякие не примазались к победившему пролетариату. Ударит час, загудит набат, и помнить надо, был ли ты с нами, товарищ, или против нас. Уклонялся ли? Колебался ли? Проявлял ли примиренчество? Кто не с нами, тот против нас! Будет мировая революция страшнее страшного суда. И на каждого друга — папочка готова.

Принцип старый: петушки к петушкам, раковые шейки в сторону! Леди и джентльмены, мадам, мадемуазель, месье, синьоры и синьориты, господа, уважаемые товарищи, дорогие друзья, ра-а-азберись по мастям!

Грядет день, и у товарищей из НКВД будет много работы. Будет много стрельбы. Товарищи из НКВД будут истреблять врагов. Но кто будет истреблять друзей, которые могут стать врагами? Есть такая сила! Не спит Институт мировой революции. Не спит никогда. Полки бесконечные и папочки на полках — вот оружие защиты революции! Материалы по всем странам. По всем континентам. По капиталистам. Помещикам. Социал-демократам. По либералам и социалистам. По левым радикалам и правым умеренным. По генералам и офицерам. По журналистам: написал мерзкую статейку про Советский Союз, про НКВД, про товарища Сталина — и все, и появилась на тебя папочка. Тоненькая. Один в папочке листочек — твоя статейка. Еще одну напишешь, клеветническую, — станет твоя папочка толще ровно на один газетный листик. Можешь потом сто хвалебных статей писать. Хорошие не в счет. Хорошие тебе ничего не прибавят и не убавят. Плохого говорить не надо.

Вот так. Сидишь где-то в своем Париже, пером бумагу карябаешь. И не знаешь.

Ох, не знаешь…

— Твоя работа сегодня — в группе цветов. Забудь обо всем на свете. Помни: главное для тебя — цветы. Ты не одна на цветах, но постарайся представить, что ты одна отвечаешь за все цветы во всей Москве.

— Ясно.

Напирает толпа. Мой читатель, если есть выбор — толпу московскую контролировать или табун бешеных жеребцов успокаивать, мой совет — лучше выбрать табун. Оно и проще, и спокойнее. А у Насти выбора нет. Боевая задача: контроль толпы, а именно — работа в группе цветов. Пробивается Настя сквозь толпу, как ледокол «Ермак» сквозь полярные льды. Ах, не затерло бы торосами. Взгляд вправо. Взгляд влево.

Зорким оком видит Настя в толпе тонкие цепочки чекистов. С запада на восток. С севера на юг. Если глаз не наметан, то цепочек не фиксирует. Просто не улавливает их. В толпе не различает. А цепочки образуют коробочки. Скоро неслышная команда пройдет по цепям: блокируй. И не будет толпе выходов из невидимых ею коробочек. Только свои люди в толпе скользят, проходя свободно через линии чекистов как сквозь стену. И Холованов рядом проталкивается, и его ребята.

Вот дядю какого-то прижали: что это у вас, дядя, оттопыривается? И еще одного. Ласково так. И незаметно. С трех сторон обжали и от галстука до подошв прощупали. Внимания не обратишь. Помяли, по бокам похлопали и привет: продолжайте, дядя, видом наслаждаться. И Настя сквозь толпу прорывается, как матрос Железняк из вражеского окружения. И весь девятый взвод, развернувшись цепью, сквозь толпу продирается. И еще какой-то взвод, и еще. Для постороннего это не взводы вообще, а просто комсомолочки в ситцевых платьицах. Если появится подозрение на оружие, то никто из группы цветов не вмешивается: Холованову мигнуть. Он разберется. А девочкам — цветы искать.

Вот и Насте — та же задача. И высматривает, как орлица парящая змею в скалах. Вроде чисто тут. Вроде и тут все хорошо. Всю толпу не осмотришь. Сотни людей правее и левее ту же работу делают. Цветы высматривают. Взгляд вправо. Взгляд влево.

Вот оно! Здоровенная деваха с подругами. Прикрыли деваху подруги, а она, собака, букет держит. К земле букет опущен, чтоб незаметно. Надеется товарищу Сталину букет бросить. Не надейся, змея!

Локтями Настя как веслами гребет. Пробилась:

— Отдай, гадина, букет. Застрелю.

Что в цветах может быть? Правильно. В цветах может быть граната. Бросят товарищу Сталину букет, а букет и взорвется вместе с товарищем Сталиным. Что еще в букете может быть? Правильно. Цветы могут содержать капли боевых отравляющих веществ. Как на химической войне. Бросят такой букет товарищу Сталину, вдохнет он аромат, и все.

Знает толпа, что цветы приносить нельзя, но отдельные несознательные норовят. Работа эта вообще-то делается органами НКВД. Но кто за надежность НКВД поручиться может? НКВД подстраховывать надо. Подхлестывать. И вот доказательства небрежной работы: Настя целую охапку букетов набрала. Спрашивается, куда товарищ Ежов смотрит? Чем НКВД занимается?

Протиснулась Настя с букетами к самому ларьку «Пиво — воды». Красивый ларек. Любо-дорого посмотреть. Только пива нет. Изнутри окошко ларька фанерными щитами закрыт, чтоб понятно было: нет пива. И вод прохладительных нет. Но Насте пива не надо. И народу пива не надо. Чтоб не спился народ. Ларечек совсем для другой надобности. Стукнула Настя условным стуком, раскрылась дверь. Внутри за занавесками химик сидит в противогазе. Осмотрел букеты: нет ли капель маслянистых? Нет таких капель. А мы пробы химические возьмем. Разбил трубки индикаторные, воздух прокачал: ничего трубки индикаторные не показывают.

Значит, нет в цветах отравляющих веществ. Так, может, граната в них запрятана? Разобрали по стебельку каждый букет: гранаты в цветах не спрятаны. Но могут враги в букет и гирьку вставить: швырнут такой букет в товарища Сталина, пусть в букете не граната, а всего лишь гирька, но и гирькой при желании так тяпнуть можно…

Одним словом, и гирьки в букетах не обнаружилось. Проверили все — и в кузов. За ларьком машина стоит. Вот в нее цветы и кидают. Полная машина.

Цветы эти можно теперь отвезти на спецучасток, где враги тысячами захоронены. И вывалить туда. Вроде, вечная вам память, товарищи враги. А товарищу Сталину преподносить надо совсем другие цветы. Те, которые в оранжереях цветочного хозяйства Кремля под особой охраной специально для такого случая выращены. И подносить цветы товарищу Сталину должен не всякий, кому захочется, а особо для такого дела подобранные люди.

Раскрыла Настя «Комсомольскую правду», а там на всю страницу — Сталин и она с букетом. «От имени советской молодежи… Знатная парашютистка Анастасия Стрелецкая… Любимому Сталину…»

Слухи по Москве: девка-то и впрямь жива-здорова, на всю страницу мордочку пропечатали. Симпатичная такая из себя. Глазастенькая. С цветами. Советская молодежь цветы собрала, и ей, значит… а она от имени и по поручению… от всей советской молодежи. Прямо товарищу Сталину букетище. А болтали, что разбилась. Это все от Троцкого. Уродила же природа такого брехливого.

Ложатся на сталинский стол оперативные сводки о московских слухах за прошедшую неделю. За подписью товарища Маленкова. За подписью товарища Ежова. За подписью Холованова. Еще за чьей-то неразборчивой подписью. Сообщают независимые источники о том, что зарегистрировано новое, не встречавшееся раньше, оскорбительное выражение: «Брешешь, как Троцкий».

— Тюрьма у нас особая. У нас здесь учителя самые-самые. Отсюда они уже никогда не выйдут. Тех, кто учить не хочет, стреляем. Понемногу, нехотя они нам свои знания и навыки передают. В этой камере у меня сидят четыре лучших профессионала: карманник, домушник, медвежатник и липач.

— Липач?

— Липач. Это тот, кто липовые ксивы и липовые денежки рисует.

— А я думала, что советская власть всех, кто липовые денежки рисует, сразу к стенке.

— Это правильно. Власть рабоче-крестьянская липачей любит не больше троцкистов. В принципе, троцкист — тот же липач, только на политическом фронте. Советская власть липачей давит безжалостно. Кроме самых лучших. Самые лучшие еще послужат делу контроля и мировой революции. Без липачей и медвежатников мировая революция не победит.

Похожие книги на "Контроль [Новое издание, дополненное и переработанное]", Виктор Суворов читать полностью, без сокращений.

Виктор Суворов - Выбор[Новое

Виктор Суворов - Выбор [Новое

Виктор Суворов - Очищение

Суворов Виктор - Змееед

Виктор Суворов - Змееед